По ту сторону рассвета

Внимание, доступ ограничен! Эта статья подвергалась вандализму или другим вредоносным правкам со стороны неопознанных или анонимных участников. В связи с этим право на редактирование данной статьи ограничено: анонимы и недавно зарегистрированные участники не могут править эту статью. Спасибо за понимание.

Spoilers, sweetie! Особенность темы этой статьи в том, что она по самой сути своей раскрывает спойлеры. Поэтому в этой статье спойлеры никак не замаскированы. Если вы уверены, что хотите их видеть — читайте!

Первый том

«По ту сторону рассвета» — самый толстый фанфик авторства Ольги Брилёвой (Чигиринской) по толкиновскому «Сильмариллиону», подробно и с выдумкой пересказывающий в ключе низкого фэнтези кульминационную историю о Берене и Лютиэн.

Суть

Второй том

Как ни смешно, все ключевые моменты истории пересказаны весьма близко к исходнику: встреча влюблённых в лесу, посыл к Морготу за Сильмариллом, обречённый поход Финрода и десяти эльфов, плен у Саурона, прибытие кавалерии в лице Лютиэн, дальнейший поход в Ангбанд, экспроприация Сильмарилла, откусывание руки волком, свадьба, первая смерть, воскрешение, долгая счастливая жизнь вместе и смерть вторая. Самое веселье (или, по мнению фанатиков, надругательство над Профессором), происходит либо в промежутках между опорными точками (например, Берен почти всю первую книгу не вздыхает, бродя по лесам, а подводит фундамент под будущий Союз Маэдроса), либо при играх со штампами в этих самых опорных точках (педаль в пол — Моргот не только «лелеет чёрные замыслы» изнасиловать Лютиэн, но и совершает нешутейную попытку это сделать).

Критика

У книги имеются как собственный фэндом в рамках толкинистского, так и серьёзный хэйтдом. Фэндом состоит из людей, которым эпично доставила «расширенная вселенная», при этом остающаяся в рамках ортодоксии (Моргот плохой, эльфы прекрасны, орки отвратительны, и никаких тебе Орлангуров). Хейтдом делится на две части: с одной стороны сторонники чистоты канона, с другой стороны — ниэннисты, обиженные тем, что в креативе Чигиринской Мелькор таки оказался плохим, а из книги кумира получились зачётные мистерии зла.

Тем не менее, «По ту сторону рассвета» крепко прописалась в фаноне, её помнят, несмотря на отсутствие переизданий, а иллюстрации Алексея Липатова и Ксении «Туулики» Вербицкой считаются в фэндоме былинной викторией.

В своё время «По ту сторону рассвета» удостоилось даже отдельной пародии — «По ту сторону сюжета» некоего Афиглиона Нолдо, достаточно едкой, но весьма забавной.

Сюжетные элементы и штампы

• Анахронизм — эльфы и Рыцари Аст-Ахэ, будучи изрядно просвещёнными индивидуумами, иногда местными терминами обсуждают вполне современные концепции, что порой граничит с бонусом для гениев. Так, филологам особенно доставляет беседа нолдор о гипотезе лингвистической относительности. Менельдур, теоретизирующий о воздухоплавании, и Саурон, объясняющий нейрофизиологию боли, тоже дают стране угля. И это далеко не все примеры. Не баг, а фича: само собой, ничего удивительного, что майяр и валар прекрасно знают нюансы биологии и даже субатомной физики, а нолдор, повёрнутым на лингвистике, сам Эру велел на такие темы рассуждать, Профессор бы одобрил.
• Антигерой — Берен. Ортодоксальный фэндом был немало фраппирован, когда Чигиринская наделила персонажа всеми чертами характера, которые положены партизану-выживальщику. Берен в меру циничен, в меру жесток, склонен к чёрному юмору и порой выражается непарламентски. При этом он не скатывается в моральный релятивизм, и когда делает зло — называет его злом и раскаивается в нём, а не сообщает, что так было надо.
• Антизлодей — Илльо-Полуэльф. Причиняет добро и наносит пользу, не считаясь с ценой.
• Антиреклама алкоголя — Берен после своего подстроенного предательства рьяно заливал горе, а когда попустило, ещё несколько месяцев притворялся занятым тем же самым, усыпляя бдительность морготовцев… и в итоге обнаружил, что действительно нуждается в выпивке. Смог взять себя в руки и не спиться.
• Вопиющий неканон — мнений по этому поводу могут вывалить воз и маленькую тележку, но мимо одного пройти сложнее всего: существование Илльо именно как полуэльфа по большому счёту обесценивает центральное событие всей книги. Ибо у его родителей (отец — северянин, мать — пленница) всё тоже было по любви — в иных условиях эльфийки банально не зачинают.
  • Обоснуй внутримировой (его предполагает Берен): стокгольмский синдром, проявившийся у эльфийки.
  • Ещё один обоснуй: люди, внешне похожие на эльфов, упоминаются не раз и не два (даже сам Берен — в молодости и бритый), так что о национальности его матери Илльо банально наврали (чтоб в обители Отца Лжи да вдруг не?). А учитывая его постоянную «прямую линию» с Морготом, тот мог и подшаманить с воспоминаниями своего адепта (и не его одного).
• Великолепный мерзавец — Саурон, он же Гортхауэр, он же Тху. Как верно подмечено в одной рецензии, читая «По ту сторону рассвета», с лёгкостью понимаешь, как этот майа в кратчайшие сроки смог подчинить Нуменор.
  • Болдог: да, как и подобает орку, он патологически жесток и кровожаден, но при этом смел, харизматичен, неглуп и не лишён своеобразной чести.
• Гамбит Танатоса — Финрод.
• Говорящее имя — Болдог не только перекликается с уже известными по канону орочьими именами вроде Больга, но и неиллюзорно намекает на бульдога. Даже внешне ведь похож.
  • Справедливости ради, орочий командующий Болдог упоминался в толкиновских черновиках, но из них не очень понятно, имя это или, может быть, воинское звание.
• Достойные противники — Берен и Илльо.
• И у злодея есть любимые — Болдог безумно любил своего сына, убитого Береном.
• Квислинг — Кайрист Мар-Фрекарт. Отвратительный толстяк и эфебофил, от которого не только соплеменников, но и рыцарей Аст-Ахэ, и даже Болдога воротит.
• Коронный момент — о, их тут порядочно. Особенно много у Берена, но не только.
• Крутой — да почти все персонажи. Благодаря Толкину, в основном, но не только.
• Крутая принцесса — Лютиэн.
• Культурный крутой — все эльфы, а также Берен и Хурин с Хуором.
• Лектор Ганнибал — опять-таки Саурон.
• Литерал — читателю долго придётся вспоминать, что там такое Берен ещё мало не в первом томе пообещал Болдогу, что велел похоронить его, а не сжечь вместе с остальной орочьей падалью. Как оказалось, сплясать на его могиле.
• Любовь к черновику — фактически возвращена в канон концепция каукарэльдар, от которой Толкин отказался на довольно раннем этапе, так и не придумав, куда их впихнуть. Что представляла собой Тхурингвэтиль, так до конца и не объясняется (как и в каноне), но даётся ясный намёк, что эльфийский труп, в котором она разгуливает, не её собственный. Позже Чигиринская использует эту концепцию для «В час, когда луна взойдёт»
• Матомная бомба — однажды эльфы решили обсудить между собой и Береном генезис обсценной лексики в языках людей. Обсуждали долго и с дотошностью филологов-любителей. По-эльфийски. Едущий рядом юный оруженосец Берена из всего разговора понимал только матерные слова.
  • Высокоточный матснаряд — на протяжении всей книги (а это два толстых тома) Берен употребляет одно матерное слово (по отношению к себе самому, когда убеждён, что совершил предательство). Пуристов это впечатлило настолько, что самая распространённая претензия к Берену — «он всё время ругается матом». Что, впрочем, полностью соответствует присказке Берена «Обгадишься один раз — а засранцем называют всю жизнь…» (заметим, Берен помимо того случая выражался грубо многократно — не русским матом, но и не аккуратными ругательствами из авантюрных романов для юношества).
    • Коронная фраза — вышеприведённая фраза тоже звучит только один раз, но в фэндоме ассоциируется с ПТСР не меньше, чем цепные кистени и конные арбалетчики с творчеством Перумова, а полынь и звёздный лёд с Чёрной книгой Арды.
• Маньчжурский агент — им какое-то время выступает Берен, которому созданная Финродом ложная память помогла выдержать очную ставку с Сауроном. В то, что Берен прогнулся и повернул налево кругом, верили все, даже он сам. Зря.
• Меметика — тема отлично раскрыта, причём материал автору предоставила сама ЧКА. Её пурпурный поток сознания трактуется как оружие, направленное против людей: коль скоро мы так мыслим, нам легче проникнуться сочувствием к Морготу, ежели мы читаем от его лица подобный текст. Эльфы мыслят иначе? А ничего, мы ударим по их одержимости языком! См. ниже, про троп «Чёрное наречие».
  • Берен, в свою очередь, нашёл от этого оружия противоядие: нарочито толстый троллинг уже им поражённых. «Насмешка — вот чего они не выносят».
• Мессианский архетип — Берен и Финрод.
• На тебе! — досталось «Чёрной книге Арды» Натальи Васильевой, а в образах Илльо, Этиль, Эрвега, Даэйрет и других «рыцарей и учеников Аст Ахэ» узнаются довольно злые карикатуры на реальных людей из околотолкиновской тусовки 1990-х, фанатов «Чёрной книги Арды», напоминавших со стороны нечто вроде секты. Могут ли те, кто в теме назвать имена этих маленьких огнеедов?
  • При этом они не просто высмеиваются (хотя и это тоже, и офигенно богатому внутреннему миру, превозносимому ниэннистами, противопоставляется здоровый мужицкий ржач) — нет, последовательно и аргументированно разбивается в пух и прах сама идеология. Контрфанфик на антифанфик, короче.
  • Ещё одно извращение над толкиновским каноном выстебано куда тоньше, на грани бонуса для фанатов: конники Берена, сделав залп из самострелов, возвращаются в тыл, ибо перезарядить их в седле не могут. Смекаете, Николай Данилович?
• Наш сукин сын — именно в этом качестве Берен втирается к рыцарям Аст-Ахэ. Его принимают и используют, сначала уважают, потом презирают, но неизменно — боятся и не доверяют.
• Непростые головорезы — Рыцари Аст-Ахэ. Они же культурные мерзавцы, они же храмовники.
• Обед — серебро, ночёвка — золото — деконструкция. Рискуя здоровьем, жизнью, рассудком и репутацией, в неканоничной сцене Берен получает скидку в (барабаны)… тридцать фунтов золота! То есть, на минуточку, 13,6 кг. Чтобы было нагляднее — если брать за отсчёт септим из Morrowind, то такую массу дадут нам 112 септимов. Это очень немаленькая сумма, и риск того стоил.
• Оммаж — Битва у Бешеного Брода срисована с битвы при Стирлинге.
• Откровение у холодильника: что это за существо предлагало Берену Белгариону бессмертие? А что, если это и был персонально Мелькор?
  • Слово Божие: не Сатана лично, но искусственный интеллект, действительно одержимый демоном.
• Офигенные герои — Лютиэн, пришедшая на помощь Берену.
• Партизаны — отряд Барахира.
  • Вам террористы, нам партизаны — у рыцарей Аст-Ахэ и горцев Дортониона полярные точки зрения на деятельность Барахира.
• Поддразнивать из-за языкового барьера — или, наоборот, льстить: когда Берен называет Илльо на квенийский манер — Ильвэ — тому это явно нравится.
  • Играется также прямо: оскорбительная кличка «Тхурингвэтиль», данная Береном вампирше Тхуринэйтели, пошла в народ даже среди самих тёмных.
• Появление кавалерии — буквально: кавалерия Барахира, успевшая прикрыть отряд Финрода на Ангродовых Гатях.
  • Злодейский вариант: отряд рыцарей Аст-Ахэ, отступавший после поражения и доотступавший до Тол Сирион аккурат к его штурму войсками Берена.
  • Запоздалая кавалерия — войско Ородрета явилось уже тогда, когда Берен успел от души напихать Келегорму и Куруфину черенком от лопаты копья. Однако побитые братишки были не одни, а с отрядом лучников, и если бы не король Нарготронда — неизвестно бы, в чью пользу всё повернулось.
• Плохой хороший конец — Берен и Лютиэн жили долго, но всё-таки умерли в один день; после их смерти и без того деморализованные эльфы занялись междоусобицами.
  • Инверсия для тех, кто помнит канон: да, у эльфов всё пошло по женственной розе, однако Ангбанду тоже осталось недолго стоять, а Морготу — безобразничать. Появляющаяся в эпилоге внучка героев Эльвинг, будущая жена Эарендиля, гарантирует это.
• ПТСР — Берену не прошли даром десять лет партизанской войны, ранения и пытки: он потерял дар речи и неслабый кусок памяти. По иронии судьбы, краткое название книги совпадает с сабжем.
• Разбитый идол — сперва Саурон, а потом и Мелькор в глазах Даэйрет.
• Ружье Чехова — гномский пружинный арбалет, почти буквально.
• Садистский выбор — именно его предлагает Саурон Берену. Согласие на осанвэ и присяга Морготу — или молодые волчата, которым с едой надо сначала поиграть, загрызут друзей, а сын Барахира будет на всё это смотреть. И слушать.
• Светлая женственность и тёмная женственность — с явным перекосом в первую. Преданная и целомудренная (что вовсе не значит «асексуальная») Лютиэн, заботливая и рассудительная мать Мелиан, любящая тётя Галя, ершистая и брыкучая по жизни, но интимном смысле совершеннейший подросток — Даэйрет, дортонионские «соломенные вдовы» почти поголовно. А с другой стороны — только мертвенно-красивая, корчащая из себя нуарную роковую женщину паразитка Тхурингвэтиль.
• Слезогонка — её хватает. Гибель Гили, оруженосца Берена, от руки эльфа, разговор Гили и Айменела на ветвях вишни (для тех, кто знает канон), смерть и похороны Финрода, десять шагов с Сильмариллом, смерть Берена и Лютиэн, вся сцена в чертогах Мандоса (особенно после вступления Нэндила).
• Сопротивление — горцы Дортониона.
• Срисованная фэнтезийная культура — горцы Дортониона подозрительно похожи на шотландцев.
  • Слово Божие гласит, что и на грузинских сванов тоже. «Сванетия — это Дортонион». Особенно заметно по описаниям устройства замков.
  • А вастаки — вообще плохие мусульмане или татаро-монголы из поцреотической агитки. Хотя их вождь явно намеревается отыграть князя Владимира и перейти на светлую сторону не только юридически, но и от души.
• Убойная фраза — «Беоринг, если бы ты знал, как я ждал услышать от тебя именно это и ответить: нет! Ну, может, скажешь еще чего на прощание?» «Эла, ублюдок…».
• Чёрное наречие — роман писался как антифанфик на «Чёрную книгу Арды», потому в качестве Чёрного Наречия (кодификатор Саурон ещё не разработал) использован язык Ах’Энн оттуда. По ЧКА это — язык Эльфов Тьмы, истреблённых Валар в Предначальную эпоху и сохранившийся среди учеников Мелькора, как язык науки и торжественного пафоса. Васильева задумывала этих эльфов как открытый, романтичный и чувствительный народ, так что с фонетикой языка злодеев в ПТСР получилась полная инверсия — вместо угловатой и дёрганной смеси из «ктулхуфхтагн» и «хачдаджахкашкарыкан» он состоит из кучи гласных, иногда разделённых только звуком «j». По той же причине в нём повсеместно используются абстрактно-пафосные фразеологизмы: например, «прости меня» говорится как «файэ-мэи», что дословно означает «освободи меня», а ещё дословнее — «выпусти меня в полёт»: в оригинале тёмные эльфы Эллери Ахэ воспринимали то, что кто-то в чём-то их винит, как заключение в клетку — таким уж эмоциональным был их менталитет. Автор ПТСР выстраивает на этом следующую конструкцию: Мелькор придумал новояз, на котором нельзя выразить то, чего его создатель не желал, не сказав при этом нечто противоположное. Так, с приведённым выше выражением в мире ПТСР получается обратная цепочка: если кого-то бросили в камеру, а он просит тюремщика: «отпусти меня», то на Ах’Энн ему придётся сказать всё то же «файэ-мэи», то есть, «прости меня», то есть «я признаю себя виновным, но взываю к твоему милосердию и надеюсь, что моя вина не столь велика». Таким образом получается эталонный язык тупых фанатиков, зацикленных на своём «внутреннем мире» и неспособных возражать лидеру.
• Эскадроны смерти — Волчьи Отряды орков.