Шея мёрзнет без ошейника
![]() | Вкратце Обретенная свобода не слаще неволи |
![]() | TV Tropes Для англоязычных и желающих ещё глубже ознакомиться с темой в проекте TV Tropes есть статья Happiness in Slavery. Вы также можете помочь нашему проекту и перенести ценную информацию оттуда в эту статью. |
« |
Фирс [старый слуга]: Перед несчастьем тоже было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь. |
» |
— А. П. Чехов, «Вишнёвый сад» |
« | — Да, я раб. У рабов, по крайней мере, есть крыша над головой. Их кормят. А ты… Ты хуже раба! Ты никто! | » |
— Ненавзванный дроу объясняет еще бездомной на тот момент Квеин’тане, почему она отстой, «Drowtales». |
« | Они — просто рабы, которых выгнали на свободу, словно овец в лес из загона, и они не ждут впереди ничего, кроме нового рабства. Или смерти в безлюдных пущах. Они уже проиграли. Всю свою жизнь. | » |
— Малазанская книга павших, книга «Буря Жнеца» |
« | Не помогут ни борьба, ни восстаньице: если выдавишь раба — что останется? | » |
— Евгений Лукин |
Ты смог наконец освободиться из плена, сбросить цепи кабальной муштры, обвести вокруг пальца тюремщиков, выскользнуть из лап контролирующей всё и вся всемогущей охранки и пересечь на утлой лодке пролив, отделяющий Царство Необходимости от Царства Свободы. Ты теперь неподвластен своим надзирателям, твои былые мучители не дотянутся вовек до тебя. Что бы ни ограничивало и ни ущемляло тебя до твоего случайного или намеренного побега — теперь этого нет.
Теперь ты свободен.
Но что это? Почему не видно радости на твоём лице, сияющей, как крылья махаона при ярком солнечном свете? Почему тень озабоченности всё чаще и чаще посещает твоё чело?
Быть может, ты неправильно взвесил все плюсы и минусы покинутой тобой тоталитарной системы, забыв, что к неудобствам прилагались определённые бонусы. Быть может, за годы муштры и беспрекословного повиновения кнуту в концлагере ты привык к определённости каждого грядущего шага и не привык выбирать шаги сам. Или, быть может, за долгие годы ты настолько привык к злодействам для Тёмного Властелина, что нашел им в глубине души оправдание, и считаешь их необходимой частью жизни?
Это — троп о ситуациях, когда шея мёрзнет без ошейника. О ситуациях, когда долгожданная свобода не приносит почему-то желанного счастья, а то и подстёгивает временами к мысли вернуться в плен. Или, может быть, и на свободу совсем не хочется…
Разумеется, в расчёт берутся лишь случаи, когда сие происходит по психологическим или глобальным причинам — а не по частно-техническим вроде «на воле его ждал мститель с винтовкой».
См. также Стокгольмский синдром — о симпатии узника к тюремщику или раба к господину. Он не обязательно сопровождается любовью к неволе как таковой. Также пересекается с тропами Не бедный раб и/или Собачье послушание. Раса слуг — если это искусственно выведенные существа, не способные комфортно жить без хозяина.
Противотроп — Лучше смерть, чем неволя и Рабство — худшее из зол.
Содержание
Примеры[править]
Предания[править]
- Старше, чем феодализм — Библия, книга Исхода. Евреи, сбежав из египетского рабства, стали о нём тосковать. Моисею пришлось водить их по пустыне 40 лет, чтобы сменилось два поколения, и народ рабов превратился в народ воинов-кочевников.
Театр[править]
- «Дракон» Е. Шварца. За 400 лет дракон так промыл мозги горожанам («искалечил души»), что они не могут без тирана.
- Аналогично и в радиоспектале «Радио России» и фильме М. Захарова. В последнем всё гораздо пессимистичнее, темнее и острее.
Литература[править]
Русскоязычная[править]
- Н. А. Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо?» — дворовый Ипат, бурмистр Клим Лавин. Хотя последний именно что мастерски разыгрывает троп перед выжившим из ума барином, а на деле прекрасно себя чувствует безо всяких там ошейников.
- Н. В. Гоголь, «Мёртвые души», второй том: помещик Костанжогло предлагает дать крестьянам соседней деревни в долг, чтобы те выкупились на свободу; но крестьяне не хотят на свободу, а хотят, чтобы Костанжогло купил их себе. С их точки зрения, на воле слишком много искушений: «А ведь теперь беда та, что себя никак не убережешь. Целовальники такие завели теперь настойки, что с одной рюмки так те живот станет драть, что воды ведро бы выпил. Не успеешь опомниться, как всё спустишь. Много соблазну».
- Лев Толстой, «Детство». Наталья Савишна, экономка семьи главного героя, воспринимает «вольную», которой господа решили наградить её за многолетнюю верную службу, как изгнание: «Должно быть, я вам чем-нибудь противна, что вы меня со двора гоните».
- М. Е. Салтыков-Щедрин, «Пошехонская старина» — множество крепостных у разных хозяев.
- Старик Хоттабыч в своём отношении к Вольке.
- Кир Булычёв, «Город без памяти». Как и в случае со «Специалистом по этике» Гаррисона (см. ниже Зарубежные авторы), многие жители описываемой планеты в принципе не способны были понять идеи свободы.
- Андрей Дашков — рассказ «Домашнее животное». Практически эталон сабжа. Женщина, вырвавшаяся от маньяка, который 4 года держал ее в плену в качестве домашнего животного, оказывается неспособна вернуться к нормальной жизни. Пройдя через множество страданий на улицах холодного, равнодушного города, она возвращается в дом своего хозяина. «…В таком положении она стала засыпать и, хотя знала, что утром ее ожидают жестокие побои, а может быть, и смерть, душа ее была спокойна».
- Павел Шумил, «Караван мертвецов» — Дора как-то сбежала из каравана, но потом вернулась — ведь дома её ждала бы только тяжёлая грязная работа, а в караване — целый мир. Ну, а то, что ей потом плёткой всю спину исполосовали — это же такая мелочь! Да и узор из шрамов красивый, ромбиками…
- Владимир Блинов, «Артамонов след» — с фитильком: «…А будь на ходу кузенка, разреши контора уголь жечь, ведь и он, Артамон, не остался бы в долгу — узорный-то кованый металл в столицу отбирали, для господских парадных шел, радовал приятностью своих изгибов Москву и Петербург… Самокатов-то в заводе кто понаделал? А лучше кузнецовских серпов да кос сыщи-ка в округе! И сколь еще разных задумок… Да куда там! Вот сегодня, с полдня, опять — по уголь, опять клянчи у конторы. А то еще в цех начнут дергать… До барина далеко, как до бога, а конторским кузнецовское дело поперек горла. И ведь как действуют: людишек натравливают, чужими руками меха проткнули, избу подпалить пытались…»
- Александр Рудазов, «Арифмоман» — с фитильком: Фисташка. С одной стороны, по местным законам, хозяин не имеет права сделать раба свободным человеком. Если Эйгхорн отпустит Фисташку, она получит статус раба, принадлежащего самому себе, а это несколько иное. С другой — едва ли ей, принципиальной тунеядке, воспитанной (пусть и плохо) в качестве рабыни для утех, пришлась бы по вкусу и истинная свобода, если, конечно, к ней не прилагалась бы изрядная сумма денег.
- Андрей Валентинов, «Ангел Спартака» — древнеримская проститутка в эпизоде. Зачем проститутке свобода? «Коз пасти, шерсть стричь, сыр вонючий делать? Нет, новенькая, от добра добра не ищут. Я тут, в Помпеях, при хозяине, при работе хорошей — и в тепле. Разве что кто богатый замуж бы взял, чтоб не делать ничего, спать да жрать днями целыми. Только скучно станет, привыкла уже мужчин каждую ночь нюхать.»
- Андрей Уланов «Колдуны и капуста». Крис Ханко вспоминает, что после войны бывшие рабы его тестя — южанина-плантатора регулярно возвращались к нему с просьбами: «Масса, возьмите нас обратно! Не нужна нам эта свобода».
На других языках[править]
- В. Скотт, «Айвенго» — своеобразно подано. «— Нет, братец Гурт, — сказал Вамба, — не подумай, что я тебе завидую: раб-то сидит себе у теплой печки, а вольный человек сражается».
- Николас Уайзмен, «Фабиола» — рабыня Афра, получившая свободу и вышедшая замуж, задумывается, не было ли ей лучше у доброй хозяйки и не променяла ли она одно рабство на другое?
- Марк Твен, «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Едва ли не вся страна бодрыми темпами рванула обратно к рабству — спасаясь от века просвещения и прогресса, организованного героем. Правда, сугубо после гражданской войны и заговора церкви, искусно очернившего ГГ и его немногочисленных верных сторонников в глазах большинства людей, сохранивших старую ментальность — «они думали, что избавились от предрассудков, но анафема пробудила их, как удар грома» ©.
- Он же, «По экватору» — неожиданно замолвил словечко в пользу рабовладения. «Они издают „правила“, обязующие разъярённых и измученных туземцев работать на белых поселенцев, забросив для этого свои собственные дела. Это — рабство, и во много раз более тяжёлое, чем рабство негров в Америке, которое в свое время так огорчало Англию; более тяжелое оно потому, что, когда родсовский раб болен, стар или немощен по каким-либо другим причинам и не может сам о себе позаботиться, ему остается только умереть голодной смертью, ибо хозяин не обязан его кормить».
- Лу Синь (1881—1936), «Умный, дурак и раб» — раб донёс на дурака за то, что дурак его освободил.
- «Унесённые ветром» — рабы, оставшиеся с хозяйкой.
- «1984»: «Он любил Старшего Брата». С фитильком: это не особенность его характера, а результат длительных пыток.
- Станислав Лем, «Повторение». Жители искусственных миров, создаваемых конструктором Трурлем в попытке построить утопию, то получают в своё распоряжение возможность управлять ходом времени, то приобретают контроль над базовыми законами своего мира, что, естественно, ни к чему хорошему не ведёт и заставляет чаять возврата к прежнему. Это, впрочем, весьма распространённая для ряда фантастов пессимистическая мораль.
- Гарри Гаррисон, «Специалист по этике». Рабыня Айджейл заранее отвергает описанную Язоном концепцию мира «без рабов и господ», как и многие другие жители увиденной им планеты.
- Роберт Джордан, «Колесо Времени» — любая приличная дамани.
- Гарри Поттер. Большинство домовых эльфов не хотят освобождаться, и усилия Гермионы по их освобождению оказываются бессмысленными. Ну, почти. Всё-таки какой-никакой, а прогресс: часть домовиков стала «сотрудниками на зарплате».
- ПЛиО, роман «Танец с драконами». «Когда я был рабом, то спал на постели, устланной мехами, и ел мясо, красное и без костей. Сейчас я свободен, но сплю на соломе, а питаюсь солёной рыбой, да и ту не всегда удается добыть». Так говорили бывшие гладиаторы после запрета проведения гладиаторских боёв. Но хотели не снова стать рабами (они-то как раз и возглавили восстание), а снова стать гладиаторами — но уже свободными, чтобы больше зарабатывать и прославиться.
- Что-то подобное говорили и рабы-учителя.
- Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир, цикл «Дестроер». В повести «Посмотри мне в глаза», переведённой по-надмозговски как «Сатанинский взгляд», супергипнотизёр Рабинович, сбежавший при помощи своего дара из хорошо охраняемого городка в Сибири и отправившийся в США, поначалу шокирован всеобщим безразличием к частной человеческой жизни. На протяжении первых часов пребывания в Штатах он всё время ждал, когда же к нему подойдёт полицейский и скажет, что делать.
- Айра Левин, «Этот идеальный день» («День совершенства»). Вскоре после побега из лап добродушно-тоталитарного режима герои обнаруживают, что жизнь на вольном архипелаге далека от радужной.
- Нильс Нильсен, «Никудышный музыкант» — как ни старался последний на Земле скрипач-виртуоз Вольфганг Бюффон разжечь у одурманенных роботами людей чувство прекрасного — всё равно не вышло: «Ба-бу, милашка» же!
- Крондорский цикл Раймонда Фэйста. Все эльфы происходят от расы рабов древних предтеч. При этом светлые, чьи предки батрачили в полях, никаких теплых чувств к бывшим хозяевам не питают, а вот темные, происходящие от домашних слуг, и спустя тысячелетия хранят верность давно сгинувшим валкиру.
- Тонкость в том, что они по-разному понимают свободу. Светлые эльфы объявление свободы последним из предтеч поняли как упразднение рабства как такового. Тёмные — как освобождение былыми хозяевами их трона, что даёт возможность взгромоздить на него собственную пятую точку и стать расой господ самим.
Кино[править]
- «Джентльмены удачи». Романтика воровской жизни так или иначе вертится вокруг неминуемого возвращения в тюрьму, по которой некоторые персонажи после побега быстро начинают ностальгировать.
- «О бедном гусаре замолвите слово» — граф Мерзляев предложил камердинеру Артюхову: «— Справишься со своим новым амплуа — награжу щедро. Может, вольную дам. Хочешь на волю-то? — Нет! Никак нет! Чё я там не видел?!».
- Хотя возможно, что хитрец Артюхов просто подыгрывает Мерзляеву: у вас в услужении, мол, мне так хорошо, что и свобода не нужна — самолюбивый граф подобную лесть скушает и не поморщится. В конечном итоге Артюхов ведь свободу получил и неплохо устроился, сделавшись трактирщиком… покуда не замёрз на улице, напившись собственного товара.
- «Матрица». Классический, вероятно, случай Сайфера, выбравшего иллюзию, а не явь. И ещё — тот случай, когда выбор не в пользу свободы даже человеку обычной ментальности нетрудно понять. Ведь местное рабство предполагает меньше ответственности и больше бонусов, чем «свобода». Что вы выберете: войну и риск погибнуть, жизнь в грязном подземном городе без солнца? Или обычную жизнь офисного сотрудника в мегаполисе? Ах да, а ещё Сайфер попросил «золотой ошейник»: кучу денег, тёлок и популярность. Ну и что, что чисто виртуальную. Зато приятно.
- «Побег из Шоушенка» — заключённый, который провёл в тюрьме практически всю жизнь, даже называя её домом, после выхода на свободу не смог привыкнуть к воле и думал о том, чтобы ограбить магазин и вернуться домой. И, как там было сказано прямым текстом, это вполне заурядное явление.
- «Ожидание „голиафа“» — пассажиры корабля оказались на 40 лет заперты, и когда пришли герои, многие (примерно 50 человек) не ушли, даже несмотря на то что корабль скоро взорвется.
- «Пила» — в начале 3 фильма Трой был подвергнут испытанию как раз из-за того, что тюрьма стала для него фактически родным домом, хотя он имел все шансы стать хорошим человеком. Если судить по словам куклы Билли о том, что Трой «Снова и снова возвращался в тюрьму», он был мелким правонарушителем.
- А вот тут уже может быть тот еще зигзаг: не забываем о замкнутом круге, в который после тюрьмы не так трудно попасть. На приличную работу не то чтобы берут, на тяжелую и грязную может не хватать здоровья, приходится как-то выкручиваться, увязать в мелких правонарушениях, на которых есть риск попасться. Чем дальше, тем труднее устроиться честно и легче получить реальный срок.
Телесериалы[править]
- Game of Thrones — раб, попросивший у Дейенерис разрешения вновь продаться в рабство.
Мультфильмы[править]
- «Мадагаскар» — когда зебра Марти предлагает другим обитателями зоопарка сбежать, они отвечают, что-то вроде «Нас и здесь неплохо кормят».
Мультсериалы[править]
- Симпсоны: серия «Библейские истории». Сон Барта Симпсона про борьбу между Давидом (Барт) и сыном побежденного Голиафа — Голиафом II (Нельсон). Хоть Давид и победил великана не без помощи пастуха (Ральф), но простые жители оказались недовольны, так как «Голиаф строил дома, библиотеки и школы».
- С натяжкой: в отличие от «своего собственного» хозяина, правитель все же посторонний человек-функционер, а не владелец свободных горожан. И, по их мнению, «узурпатор» Голиаф II выполнял свои функции лучше Давида.
- В другой серии Гомер разбивает муравейник на космическом челноке. Реакция муравьев (через субтитры): «Свобода! Ужасная свобода!»
- «Охотники на драконов»: у маленького дракончика Гектора и ему подобных шея мёрзнет без ошейника в буквальном смысле. Сам же он считает, что сделал правильный выбор. Да, ему поручают много работы, сопровождаемой большими физическими нагрузками, но все они ему по зубам. В остальном он в явно привилегированном положении относительно домашней скотины и даже большинства служебных драконов: люди-друзья большую часть времени обращаются к нему как к полноценному помощнику на охоте и равному, понятливому собеседнику.
Аниме и ранобэ[править]
- Gunnm — Кирен мечтающая вернуться в антиутопию, и жестоко разочарованная свободой города свалки металлолома.
- «Сказание об Арслане» — именно эта проблема встала перед Нарсесом, когда он, став лордом Дайлама, разом освободил всех своих рабов. Непривычные к свободной жизни они очень быстро растратили всё, что он им дал и вернулись с просьбой взять их обратно. Да ещё и немало поворчали на своего «злого» хозяина, который их «выгнал».
- Lazy dungeon master — рабыни Кимы, Шкура и Ичика, вовсе не желают свободы. Шкура до того, как попала к Киме, была секс-рабыней (собственно, Шкура — это как раз уничижительная кличка для рабынь, что-то вроде «подстилка»), причем регулярное изнасилование — это ещё не самое худшее, что проделывали с маленькой девочкой-зверочеловеком. Кима же заботится о Шкуре практически как о своей дочери, вкусно её кормит, одевает, часто гладит и спит с ней в обнимку. Именно спит как с подушкой-обнимашкой, никаких пошлостей! А Ичика стала рабыней, проигравшись в пух и прах, и тоже побывала Шкурой, да и долг ей пришлось отрабатывать. А у Кимы — не такая уж тяжёлая и совсем не опасная работа, вкуснейшая еда (Ичика — страшная обжора!) и игровые автоматы (азарт Ичику в рабство и завёл). В общем, освобождать Киминых рабынь опасно для жизни — сами же девушки и убьют.
- «Tate no Yuusha no Nariagari» — хотя Наофуми сперва обходится с енотообразной девочкой Рафталией довольно грубо, отводя душу за плохое отношение к себе, он всё-таки хорошо её кормит, одевает, лечит, дарит ей игрушку… В общем, плохое отношение человека из нашего мира — это совсем не то же самое, что жестокость людей мира фэнтезийного. А в результате того, что Рафталии пришлось сражаться вместо Наофуми, она быстро выросла и из тощей девчонки превратилась в красивую девушку. Когда же её силой освободили из рабства, Рафталия от души врезала «спасителю» и потребовала, чтобы её снова сделали рабыней.
Видеоигры[править]
- WoW — в одном из квестов в Тлеющем Ущелье. «Раз уж мы здесь, нужно освободить как можно больше рабов. Скорее всего многие из них присоединятся к нам, сгорая от желания отомстить своим поработителям. Но в то же время некоторые рабы не пожелают вновь обрести свободу. Это удивительный феномен, его еще часто называют „Дарнхольдским синдромом“». (Из описания [квеста]).
- Наверное о последнем Траллу лучше не говорить. Он очень сильно не любит Дарнхольд.
- Planescape: Torment — Падшая Грэйс. Была продана в раннем детстве в рабство законопослушно-злым дьяволам-баатезу. Судя по всему, на собственной шкуре знакома с ментальными пытками. Обрела свободу, выиграв состязание по импровизации, но оказалась отверженной всеми, кем только возможно: дьяволы воспринимали её как отродье демонов, демоны — как шпионку дьяволов, а все остальные — как порождение зла. Грэйс переросла ограничения, которые были у неё от природы (настолько, что сумела обрести законопослушно-доброе вместо природного хаотично-злого мировоззрения), но потеряла связь с корнями, что её бесконечно печалит, и в честь чего она взяла себе свой псевдоним, дословно переводящийся как «Впавшая-в-Немилость».
- Stellaris — органики из машинной империи взбунтовавшихся служителей, если освободить их от рабства[1], получат отрицательный модификатор к настроению — свобода, конечно, это хорошо… а 40 сортов колбасы все же лучше!
- Fallout: New Vegas — многие супермутанты-тени тоскуют по тем временам, когда голос Повелителя, раздававшийся в их головах, указывал им, что нужно делать.
Музыка[править]
- Песня Ивана Кучина «Хозяин» про уголовника, получившего свободу. «Хозяин, пусти меня назад. Пусти туда где тихо и спокойно!».
- Аналогичная же песня В. Высоцкого: «Мне вчера дали свободу…. Что я с ней делать буду?».
Примечания[править]
- ↑ Если, конечно, исполнение любых прихотей и жизнь в тепличных условиях можно назвать рабством. Ну да, полускотское существование на правах няшного бесполезного питомца вроде кошки не красит разумного — но многие ведь были бы не против такого существования!