Шаблонный персонаж
Когда автор пишет произведение, в котором важную роль играют условности, символы и гротеск, он иногда прибегает к шаблонным персонажам, кои суть архетип плюс некоторые черты индивидуальности. Это хороший тон. Плохой тон — это использование шаблонных персонажей в литературе с потугами на реализм. Такие произведения потом жестоко клеймят критики за лубок, картонность, неубедительность и неестественность. Ещё хуже — когда шаблонный персонаж кочует из одного произведения в другое[1] или является членом семейства Копиркиных. И совсем уж худо, когда автор изо всех сил пытается создать нешаблонного персонажа, а получается все равно шаблонный, только собранный из разных, притом кастрированных шаблонов методом сварки. Такой персонаж не имеет прототипа в реальном мире (как большинство архетипичных персонажей), противоречив и неестественен, он смешно и глупо выглядит, а нелогичность действий порождает у зрителя возмущение и желание предать произведение огню. В редких случаях происходит удачное совмещение архетипов (на основе которых создаются шаблоны), и монстр Франкенштейна оказывается жизнеспособным мультиклассом — например, совмещение хлипкого мага и трикстера с топ-менеджером (ну или как-то так — главный герой МИФ-серии Асприна), но такое под силу только мастерам. Попытки скрещивания различных расовых архетипов вырождаются в пират-зомби-ниндзя-киборг-обезьян, а сплав жанровых штампов при создании мира вырождается в форменный цирк.
Пример — архетипичный «герой без имени» появляется аж в двух реализациях шаблонного героя: «безымянный мститель»[2]и «безымянный ганфайтер»[3]. Шаблонные персонажи являются неотъемлемой частью сатиры, многие из них превратились в «именные» архетипы (Обломов, например).
Персонаж, у которого нет индивидуальных черт, только архетип, называется трафаретным персонажем. Эти эрзац-личности кочуют из произведения в произведение, но их редко кто замечает, потому что появляются они эпизодически и обычно в составе массовки. Красноречивый пример — любой «тупой громила в таверне», который появляется на пять минут, чтобы получить в рыло от главного героя. Никто не говорит, что это плохо. Такие статисты нужны, без них никуда. Но всегда ли так уж необходима их дополнительная детализация? Например, автор принялся любовно, на три страницы, расписывать историю «тупого громилы в таверне» ради деконструкции образа; и всё это оканчивается абзацем, где данный персонаж получает в рыло от главного героя, который всего этого не знает, и которому по большому счету на это плевать. Многие сочтут такой поступок автора бессмысленным бумагомарательством… Но другие заявят, что сам по себе подобный эпизод является неплохой новеллой[4].
Массовка шаблонна всегда.
Примечания[править]
- ↑ Этим грешат, например, Лукьяненко и Крапивин, последний даже создал архетип «Крапивинского мальчика». И вы пытались присмотреться к мужским персонажам Азимова?
- ↑ В качестве примера — Гармошка из вестерна «Однажды на диком западе».
- ↑ Клинт Иствуд в «долларовой трилогии».
- ↑ Например, любителем таких вставных новелл является Рэндалл Фрейкс, новеллизатор первого и второго «Терминаторов». Оказывается, дальнобойщика, ставшего свидетелем появления «злого» Т-800, а спустя годы погибшего от рук жидкого Т-1000, звали Дейн Шорт, и у него были нелады с женой. Оказывается, здоровяк-байкер, получивший нож в плечо от «хорошего» Т-800… ну, тот самый бородач, у которого размерчик одежды совпал… носит имя Роберт Пантелли, и у него комплекс неудачника. К чести автора надо сказать, что эти вставки недурны. Еще круче поступили авторы Расширенной Вселенной Star Wars — в сборниках новелл «Байки из Мос-Айсли» и «Байки из дворца Джабы Хатта» каждый, каждый шаблонный персонаж из фильма (а также Мара Джейд, Рука Императора Палпатина, до чьего полноценного появления в истории Далекой-Далекой еще пять лет внутренней хронологии) наделяются личностью, чувствами и интересной историей. Да и в новеллизациях фильмов авторы с удовольствием раскрывали личности второстепенных героев и личности главных героев через точки зрения второстепенных.
